Шорки, беззвучно раскрывали пасти, трясли головами как настоящая собачка и даже мотали шеей на которой болтался молчаливый колокольчик, но что-то здесь было не так. Виктор, вглядываясь в колыхающийся ковёр из шорков неожиданно для Елены присел и осторожно взял в руки одну из собачек, и сразу же её камуфляж поплыл, стал растворяться и вот уже в руках у находника смешно шевелило лапками крошечное существо неизвестного вида, похожее и на мелкую собачку, и на новорожденного кота. Существо тыкалось носом в ладонь и шевелило усиками, которые вылезли из мелкой, ещё беззубой пасти.

– Это же малыши. – Елена забросила автомат за спину и аккуратно присев, тоже подняла на руки пушистый комочек, который в её руках сразу принял истинный облик, принявшись облизывать ладонь своими усиками словно языком. – Господи, мне же никто не поверит. – Прошептала она, когда детёныш гончей лежавший у неё в ладонях, от поглаживания животика вдруг заурчал, и плеснул из брюшка мелкими брызгами, обдав Елену с головы до груди, терпко пахнущей жидкостью.

– Меня кажется обсикали. – С коротким смешком произнесла Елена, и услышала в ответ:

– Меня тоже. – Виктор хмыкнул. – Какое счастье что это не кислота, и не ядовитый агент. Но какая же мощная эмпатия у мелких. Даже я поддался. – Виктор с улыбкой встал, и держа на руках детёныша шорка стал поворачиваться к Елене, когда серое нечто, лежавшее у стены вдруг начало проявляться словно изображение на фотобумаге, пока не стало видно, что вся эта куча высотой полтора и длиной в четыре метра – огромная матка шорков, с медленно вылезающим из пасти жгутом тонких чёрных щупалец в палец толщиной.

Глаз у матки не было, и ориентировалась она исключительно на слух и благодаря чувствительным волоскам на щупальцах, которые улавливали запахи.

Щупальца осторожно касались мелких шорков и на кончике чёрного жала быстро набухала вязкая прозрачная капля размером с куриное яйцо. Малыш засовывал щупальца прямо в каплю, и выпив её, тут же сворачивался клубком, и затихал.

Виктор и Елена стояли неподвижно словно превратившись в камень. Несколько десятков щупалец, уже достигли задних рядов, и приподнявшись на уровень рук людей, осторожно коснулись, шёрстки малыша, и тот сразу раскрыл пасть, потянувшись вверх, и коснувшись капли, начал впитывать её, чуть дрожа тельцем. Ещё одно начало кормить шорха лежавшего на руках у Елены, а ещё пара застыла у губ людей, словно раздумывая кормить их или нет.

– У тебя жемчужина во рту? – Негромко спросил Виктор, глядя как на кончике чёрного хлыста набухает янтарно-жёлтая капля с тонким цветочным запахом.

– Да. – Тихо на грани слышимости выдохнула Елена.

– Пей, и сразу клади жемчужину между зубов, но не раскусывай. Если пойдёт конвульсия, или анафилактический шок, ты её сама раскусишь. – Произнёс находник, коснувшись языком вязкой капли зажмурился и вытянув губы трубочкой втянул в себя жидкость, которой оказалось буквально на пару глотков.

И уже валясь на пол, от сильнейшего сонного действия питательной смеси, успел только изогнуться так, чтобы не упасть на Елену, уже свернувшуюся клубочком, в руках которой продолжал спать тёплый шерстяной комок.

Проснулся он от того, что мелкий шорк в его руках, активно щекотал его своими крохотными усиками, и выбирался наружу.

Виктор осторожно опустил малыша в кучу братьев, приподнялся и обернулся на Елену, которая сопела совсем рядом в обнимку с детёнышем, который тоже начинал шевелиться. Остальные его родственники довольно попискивая сползлись в большой пушистый комок, появляясь оттуда-то хвостом то мордочкой.

Находник осторожно разбудил спутницу, и жестами показав, что нужно следовать за ним, обошёл шевелящуюся кучу вдоль стены, вышел в коридор.

Зал шахты нижнего технического уровня, был совершенно чист от стоявших там когда-то приборов и механизмов, но к счастью лестница была из бетона, хотя и её явно пытались погрызть.

Рядом с боевыми особями никто не селился, поэтому лестница была пуста, и лишь прислушавшись к коридору куда вели дверные проёмы, можно было расслышать шуршащие ритмичные звуки, которые вопреки общему мнению издавали не лапы гончих, а трение наспинных бронепластин под тонкой кожей.

– Как тебе вообще могла прийти в голову мысль заставить меня это выпить? – Негромко ругалась Елена.

– Всё просто. – Виктор, шедший впереди мельком оглянулся и подмигнул девушке. – Риск конечно был, но не сказать, что особенно большой. Мы с ними биологически совместимы. Они едят нас, а мы едим их, и я, как-то завалив одного из шорков притащил мясо в посёлок, и оно оказалось очень вкусным. Кроме того, мы вовсю потребляем разные железы местной живности и от этого одна польза и никогда не было вреда. И очень сомнительно чтобы совсем крохотных детёнышей кормили чем-то сильнодействующим. Скорее всего чистый белок плюс углеводы. Такой себе заменитель земного материнского молока. Облитые детскими выделениями мы пахли как они. Но если бы мы отказались есть, действия матки непредсказуемы. А так, как видишь, мы проскочили место, где могла сложиться боевая группа втрое большего размера. Я честно говоря не тороплюсь проверять боевые кондиции матки адовых гончих. Но что-то мне говорит, что нас бы схарчили в момент. А так – у нас появилась узкая щель, в которую мы проскочили. Собственно, всё искательство здесь в Пятне это умение находить такие щели и проскакивать в них. Иначе не выжить. Тут нужно быть не резким и быстрым, а тихим, тонким, плоским, и желательно прозрачным, чтобы быстро теряться в складках местности. Представь себе, чтобы было если бы мы встретили не одну каркушу а пару? Там бы и остались. Хвала местным богам, что они парами не ходят. А вот шорки, те очень даже бегают стаями. Но не сейчас. Сейчас у них месяц свадеб. Пары носятся по лесу, и радостно трахаются. А как самка почувствует, что яйцо оплодотворилась, сразу бежит вниз, к матке, где отдаёт яйцо, и снова бежит наверх, к своим мужикам. Но к счастью, их плодовитость низка, а жизненный цикл очень короткий. И зимой мы обычно собираем в этом лесу пластины с истлевших тел шорков, из которых делают броню. А иначе мы бы тут захлебнулись, отбиваясь от бесконечных стай этих чёртовых гончих.

Он поднялся на ещё одну ступеньку, и сделал предупреждающий жест ладонью останавливая Елену. И в ту же секунду, здоровенная гончая, высотой метра в полтора в холке, вошла через дверной проём, и словно торопясь проскочила мимо прижавшихся к стене людей, мимолётно мазнув длинным хвостом по их ногам.

– Тебе что вообще никогда не бывает страшно? – Спросила девушка, когда смогла перевести дыхание и унять бешено стучащее сердце.

– Что за глупость? – Виктор посмотрел на спутницу. – Страшно до одури. Я же не деревяшка. Просто не даю страху командовать собой. Ну и умею держать лицо. Но зато мы с тобой теперь знаем, что не интересны боевым особям, и можем относительно спокойно ходить по коридорам. А это очень важно. – Виктор улыбнулся. – Слышишь? – Он показал пальцем вверх. – Парой уровней выше идёт бой. Это наши потенциальные покойники рвутся отдать свою жизнь во благо всемирной демократии по версии европиндосов. Но мы же не будем мешать?

– Я бы даже помогла. – Лена скупо улыбнулась. – Есть у меня пара неоплаченных счетов.

– Ну вот и славно. – Виктор кивнул. – Административный уровень этажом выше. Теперь полная боевая готовность. Любой человек кроме меня, для тебя враг, и цель для поражения. – Говоря, Виктор скинул на пол свой рюкзак, и распахнув один из подсумков которые были приторочены прямо к бокам рюкзака, достал большой «бубен» помеченный чёрным крестом, и поставил его вместо того что стоял в автомате. Проверил гранаты в разгрузке и прочее снаряжение включая ППШ – 70 – пистолет-пулемёт штурмовой стрелявший теми же патронами что и автомат – 14.5 на 50 мм.

Дождавшись, когда Елена закончит проверять своё снаряжение и оружие, кивнул, и взяв автомат к плечу, пошёл вперёд.

Поднявшись на административный этаж, повернули направо, и через пять минут Виктор уже заглядывал в зал совещаний, где, наверное, уже никогда не соберутся люди для решения своих вопросов, как минимум потому, что в самом центре зала, вертикально висел серебристый диск, опоясанный словно пламенем косматой алой каймой. Как ни странно, дверь в зал была вполне в порядке, а вся мебель была измельчена в мелкую пыль, и лежала на полу словно грязный снег. И только вокруг портала в радиусе пяти метров было чисто, словно кто-то вымыл пол.